Случайная встреча, короткий разговор —и долгожданный попутчик найден. Им оказался мой университетский товарищ Павел Лавров.
Признаюсь, в первый момент я испытал некоторое смущение и даже разочарование.
„Как? — подумал я. — Этот сухарь, насквозь пропитавшийся архивной пылью, этот ученый муж, погрузившийся в изучение далекого прошлого с самозабвенностью маньяка, будет моим спутником в задуманном походе?” Я мысленно попытался представить себе тщедушную фигуру Лаврова, согнувшуюся в три погибели под тяжелым рюкзаком. „Да, хлопот, видно, не оберешься с этим представителем кабинетной флоры. Но что поделаешь, иного выбора нет.”
В то время как я предавался столь нерадостным размышлениям, мой новоявленный компаньон деловито расспрашивал меня о маршруте и прочих деталях путешествия.
— Куда мы отправимся? Что ты думаешь брать с собой? Когда оформлять отпуск? — Вопросы сыпались один за другим.
Смущенно улыбаясь, я признался, что еще ничего не решил, потому… тут я пустился было в длинные объяснения, почему так получилось.
— Не трудись оправдываться, — снисходительно прищурившись, прервал меня Павел. — Впрочем, ты еще в университете зарекомендовал себя как на редкость бездарный организатор. Ладно, организационные тяготы беру на себя, я уже пятый год таким образом провожу отпуск, так что опыт у меня кое-какой есть.
— Пятый год? — Вероятно, я имел очень глупый вид, потому что Павел, это воплощение сдержанности и невозмутимости, вдруг громко захохотал.
— Едем в мои родные места, — через мгновение становясь снова серьезным, предложил он, — дед Корней давно уже зовет меня погостить. Обещает все удовольствия: лодку, отменную рыбную ловлю, грибы, пасеку. Все перечисленное будет полностью в нашем распоряжении. Отдохнем на славу и природой насытимся. Места у нас — загляденье. Да и дед мой — прелюбопытнейшее существо. С ним не соскучишься.
Спустя неделю мы уже блаженствовали в сторожке деда Корнея, затерявшейся где-то на стыке Рязанской, Тульской и Липецкой областей.
Павел не преувеличивал: действительно, это был дивный уголок, сохранившийся во всей своей первозданной прелести.
Первые дни мы просто бродили по окрестностям, впитывая в себя неповторимые ароматы лесов и лугов, наслаждаясь таинственным шелестом листвы, ласковым плеском речных струй, красками заката.
Вечерами, после непритязательного ужина, мы усаживались на крыльце и, дымя папиросами, слушали нескончаемые рассказы деда Корнея. У старика, несмотря на преклонный возраст (ему было уже за семьдесят), прекрасно сохранилась память, из тайников которой он извлекал каждый раз что-нибудь новое и непременно захватывающее наше внимание. Надо отдать ему должное: дед был отличным рассказчиком.
С особым удовольствием старик предавался воспоминаниям о далекой старине, образно и живо передавая многочисленные предания, бытующие среди местных жителей.
Павел не оставался, как я, пассивным слушателем. Очень часто он вступал с дедом в спор, обнаруживая при этом великолепное знание предмета, когда речь шла о каких ни будь исторических событиях столетней и более давности.
С горячностью, которой я никогда в нем не подозревал, доказывал он деду его неправоту, с легкостью фокусника жонглируя при этом именами историков и названиями архивных документов. Он чувствовал себя вполне в своей стихии.
