Осада и взятие Азова.

Думу стал  думать Царь-богатырь: не пора ли теперь поднять оружие на врагов  России? «Хотя в  ту пору, как  осенью в  продолжение пяти недель трудились мы под  Кожуховым  в  марсовой потехе, ничего более кроме игры на уме не было; однако-ж  эта игра стала предвестником  настоящего дела:» так  писал  он  к  Апраксину, соби­раясь в поход против Турок и Татар . Он увидел  под   Кожуховым , что военное дело поведено было там  по всем  правилам  военного искусства, что русские солдаты и офицеры знают  свое дело и исполняют  его отчетливо и с  охотою: как  же при такой готовности войска терпеть было, чтоб  Татары удерживали русских  пленных  и тре­бовали от  нас  дани, чтоб  они своими набегами постоян­но тревожили соседние к  ним  русские города? Царь-бога­тырь решил —идти войною против  Турок  и Татар . Дви­нулась армия, под  начальством  трех  генералов  Голо­вина, Лефорта и Гордона, без  общего  главнокомандующе­го, так -как  генералиссимусы, годные для потех , не годи­лись на деле, а Царь следовал  с  Преображенским  полком  в  бомбардирской роте под  именем  бомбардира Петра  Алексеева. Путь лежал  то водою, то сушею до самого Азова, который хотели взять. По прибытии  на место, в  день св. Апостолов  Петра и Павла, Государь отслушал   обедню в  походной церкви и писал  в  Москву: “на молитвах  св. Апостол , яко на камени утвердяся, несомненно веруем , что сыны адские не одолеют  нас”. Когда при­готовились к  осаде города, и войска, став  на своих  местах , открыли пальбу; то сильнейший огонь был  из  цен­тра, с  той батареи, на которой распоряжался бомбардир  Петр  Алексеев : он  собственными руками изготовлял снаряды, сам  наводил  орудия, сам  прикладывал  пальник  и метал  бомбы около двух  недель. Бог  хранил  Царя, который постоянно находился под  неприятельским  огнем ; Царь Иоанн  писал  к  нему: “прошу и молю тя , Государя и прежеланного брата моего, изволь в  полках  и в  сражении с  неприятельскими людьми ходити опасно, сохраняя свое здравие: зело бо болезнуем  о сем “. Но не смотря на бомбардирование Азова и на два штурма, его взять не могли: отчего был  неуспех , то увидел  зоркий взгляд  Царя, который не упал  духом , но вдруг  вырос  от  беды и, получив  такой практический урок  для своего военного образования, составил  богатырский план  действий на будущий год . Тотчас  была послана просьба к  Рим­скому Цесарю – отпустить в  Россию несколько искусных  инженеров  и минеров  и к  Курфюрсту Бранденбургскому—прислать подкопных  мастеров ; Апраксину же велено прислать из  Архангельска немедленно корабельных  плотников , стольнику Титову — заготовить лесные материалы в  Воронеже. Что то задумал  наш  богатырь? Он  задумал  в  одну зиму соорудить флот , чтоб  запереть Азов  с  моря, откуда Турки подавали ему помощь. Да разве это возможно? разве возможно в  три-четыре месяца заготовить материалы, построить суда, оснастить их , вооружить, на­брать людей способных  к  морской службе и весною вывести в  Азовское море такой флот , который бы не допустил  турецких  кораблей к  устьям  Дона? Для кого невозможно, а для Петра было возможно. Он  затейщик , он  и первый исполнитель своих  затей: делай только то, что он  делает , бери с  него пример . Царь с  топором  работает  на Воронежской верфи: как  же сложа руки сидеть было корабельным  плотникам ? волею-неволею и они должны были помогать ему — и 30 галер , из  которых  каждая поднимала от  120 до 200 человек , были готовы в  конце марта; в  то-же время было приготовлено 1300 стругов  для перевозки войска, орудий и съестных  припасов , работало 26,090 человек . “А мы , по приказу Божиему к  прадеду нашему Адаму, в  поте лица едим  хлеб  свой”,  писал  Государь к  боярину Стрешневу, требуя, чтоб  тот  выслал  из  Тульской засеки на весла ясеневые бревна, которых  не было в  воронежских  лесах . Только при такой работе и могло поспеть все к  сроку. По возвращении в  Москву, Царь занемог  болезнью ноги; в  это же время (1696 г.) скоропостижно умер  Царь Иоанн  Алексеевич ; но когда понадобилось ехать опять в  Воронеж , богатырь полетел  туда, не смотря ни на телесный недуг , ни на душевную скорбь. Из  Архангельска долго не приезжали корабельные мастера; он  сам , как  первый мастер , дни и ночи проводил  на верфи то с  циркулем , то с  топо­ром  в  руках , работал  под  дождем  и в  холод . Зато сколько и радости было взглянуть на реку, загроможденную таким  множеством  судов ! В  Воронеж  стали прибы­вать войска с  своими начальниками, из  которых  Лефорт  назначен  был  адмиралом , а Шеин  генералиссимусом  или главнокомандующим, сам  же Государь принял  звание капитана: в  первый азовский поход  не было общего  главнокомандующего, что повело к  несогласиям , мешавшим  делу, и оттого теперь он  назначен .