Однако в это время произошло событие, которое оказало решающее воздействие не только на судьбы Европы, но и всего мира: произошла Февральская революция в царской России, а затем победа Великой Октябрьской социалистической революции. Отношение к Февральской революции в Ватикане было двойственное. С одной стороны, контрреволюционный царизм ценили там как идейного союзника, с другой стороны, тесная связь царской России с православной церковью, ее государственной религией, была препятствием для планов унии церквей, которые всегда сохраняли для папства свою привлекательность. Непреодолимое нежелание широких масс восточнославянских народов, в особенности русского народа, подчиняться духовно Риму, высокомерно игнорировали обе стороны — и царская Россия и Ватикан. Ватикан считал, что с падением царизма исчезло важное препятствие на пути его стремления к объединению церквей, он полагал, что только православие как государственная религия является препятствием к церковной унии.
Ватикан хотел получше воспользоваться этой возможностью: он неверно оценил слабость царизма, приняв его за ослабление России и восточнославянских народов. Влиятельные лица в Ватикане, прежде всего сам папа и его статс-секретарь кардинал, заблуждались, надеясь на наступление новой эры, открывающей новые небывалые перспективы для «миссии» Ватикана в России и среди восточнославянских народов. Об этих чаяниях сообщал русский поверенный в делах в Ватикане Н. Бок русскому министру Временного правительства Милюкову .
