Памяти Капитана-Командора. Часть первая.

Памяти Капитана-КомандораПоистине положение было отчаянное.

Пакетбот „Св. Петр” блуждал в беспредель­ном пустынном пространст­ве неприветливого осен­него океана. Дождь сменял­ся градом, град — снегом, снег — снова дождем.

И так днем и ночью, неделя за неделей.

Ни луча солнца, ни кусочка чистого ночного неба с мерцающими звездами. Низкие свинцовые облака и ве­тер, ледяной, порывистый, не прекращающийся ни на мгновение.

О, этот ветер! Он чувствовал себя полноправным хозяи­ном среди ветхих полуистлевших парусов, управлять кото­рыми было некому.

Сломленные цингой, изнуренные голодом, люди на­столько ослабели, что едва передвигались. На вахту к штурвалу шли по двое, поддерживая друг друга.

Больны были все, начиная с командира судна капитана- командора Беринга. Чуть ли не каждый день кого-нибудь недосчитывались — смерть неумолимо уносила свою добычу.

Вспоминая впоследствии об этих исполненных страданий днях, лейтенант Ваксель, участник плавания, рассказывал: „Наш корабль плыл, как кусок мертвого дерева, почти без всякого управления и шел по воле волн и ветра, куда им только вздумалось его погнать”.

В довершение ко всему мореплавателей страшила мысль, что в любой момент почти неуправляемый корабль может наткнуться на прибрежные скалы, — ведь никто из них не мог сказать, где они находятся.

И все же, несмотря на, казалось бы, полную обреченность, в сердце каждого, даже самого тяжелобольного, теплилась надежда на благополучный исход.

Как бы в подтверждение чаяний измученных людей, 4 ноября впереди по ходу судна показалась земля. Заснежен­ные горы бесформенно громоздились над горизонтом.

Весть об этом мгновенно разнеслась по всем закоулкам корабля. „Камчатка! Камчатка!” — слышались отовсюду счастливые голоса. Все собрались на палубе, не исключая и самых тяжелобольных, которые выползли наверх с помощью своих более крепких товарищей. Каждый хотел лично удостовериться в том, что показался берег, увидеть землю обетованную.

Больной, павший духом капитан-командор Беринг, не покидавший последние дни койки, изменил своему затвор­ничеству и тоже с трудом поднялся на палубу. Возбужде­ние экипажа передалось и ему. Еще бы, разве это не ве­ликое счастье вернуться на Камчатку, избавиться от прок­лятой цинги, почувствовать себя возрожденным к жизни? Но Камчатка ли это?

Нетерпение и страстное ожидание команды возрастало. Все до боли в глазах всматривались в очертания прибли­жающегося берега. Одним казалось, что они узнают ха­рактерные контуры камчатских сопок, другие клялись, что вот этот мыс, выдающийся с правой стороны, как две капли воды схож с мысом, лежащим при входе в Петропав­ловскую гавань.

Беринг внимательно наблюдал за землей, недоверчиво прислушиваясь к ликующим возгласам. Он не разделял восторгов своих подчиненных и сколько ни всматривался, не находил знакомых черт в береговой линии. Лишенный леса, дикий берег ничем не напоминал оставленных шесть месяцев назад мест.

По мере того как судно приближалось к земле, начи­нали понимать свою ошибку и все остальные. Лица вытя­гивались, глаза тускнели, умолкли разговоры. Воцари­лась гнетущая тишина. Люди угрюмо расходились, не глядя друг на друга.

Переход от надежды к жестокому разочарованию усу­губил и без того тяжелое состояние мореплавателей. Боль­ные чувствовали себя хуже, потеряв всякую надежду на спасение. Капитан-командор, вернувшись в свою каюту, предался горьким размышлениям.

„Как быть? Продолжать ли плавание или высадиться на этом берегу?” Сознавая ответственность за доверен­ных ему людей, Беринг не знал, на что решиться. О себе он не думал, понимая, что доживает последние дни.

Posted in Географические названия