Соборы в Пиаченце и Клермоне

Между тем  папа Урбан  II созвала собор  в  Пиаченце (Пиаченца – итальянская провинция , в области притоков реки Потидона , Троббия и других)  для решения во­проса об  этих  походах . Огромная толпа собралась на этот собор . Здесь заседали свыше двухсот  архиепископов  и епископов, четыре тысячи священников  и монахов  и до тридцати тысяч рыцарей и простого народа.

Много было прений, много нашлось ужасающих  свидетельств  того, что творят  мусульмане на Востоке, но ничего точного  на этом  соборе не было решено.

Тогда был объявлен  в  Клермоне, во французской провинции Оверни, новый собор ,  который собрался на Клермонской  площади, покрытой  несметной толпой на­рода, и здесь снова поднят был вопрос  о том , что делать и как  быть с  произволом  турок в  Святой Земле.

Явился и Петр  Пустынник на совет такой же возбужденный, энергичный не­преклонный, а с  ним  и его многочислен­ные последователи, которые тоже проник­лись глубокой идеей его проповедей.

И снова заговорил  он  прерывающимся от  слез голосом  о том , что видел  в  Светой Земле, какое горе царит там.

Как  сверхъестественное видение стояла его фигура пред  тысячами глаз на видном  месте. Каждое слово его, каждое движение руки ловилось с  жадностью. Энтузиазм  небывалый охватывал  слушателей всецело. А когда  он  смолк и начал  речь папа Урбан  II,—порыв  дошел  до всеобщего увлечения.

— «Наследие Христово,—говорил   папа, —опозорено, порабощено, верные сыны Божии подвергнуты  гонениям  и насилию; Европе угрожают  даже нечестивые му­сульмане! .. Каждый пусть отвергнет  себя и возьмет  на себя Крест  Христов !»…— И папа страстно призывал  народ  на по­мощь попираемой истине, служить Богу живому…

Весь народ  рыдал вокруг его престо­ла; на призыв  его к  рыцарям  едино­гласно, пламенно толпа восторженными кри­ками давала согласие… И словно гром  несся над  всем  Клермоном   крик, вы­рванный из  чистого сердца народа:

— «Так, хочет  Бог!.. Бог  того хо­чет !»…

 И снова, и снова перекатывались эти возгласы из  многотысячной груди народа и не умолкали долго.

Давно сдерживаемая сила нашла себе русло, выход, и теперь ее удержать было невозможно. Это была стихийная пробудив­шаяся сила; то была не толпа, не один  человек , это было единое человечество.